30 декабря, неделю 31-ю по Пятидесятнице, православная церковь чтила память святых праотец. Празднование совершается в предпоследнее воскресенье перед Рождеством Христовым, поэтому фиксированной даты у него нет. В это воскресенье за богослужением Православная Церковь воспоминает всех древних родоначальников (по-гречески патриархов) богоизбранного народа и их потомков – от Адама до Иосифа Обручника, «юридического» отца Мессии. Здесь пред нами символически предстаёт вся история дохристианского человечества! В бесконечном перечне имён особо выделяются ветхозаветные пророки – люди «проповедавшие Христа», то есть готовившие верующих к принятию Мессии, впрочем, как и все библейские праведники, движимые мессианским ожиданием.
В Спасо-Преображенском соборе совершалось две Божественные литургии. Раннюю литургию возглавил протоиерей Игорь Заваринский. К Святой Чаще приступило 90 причастников.
Позднюю Божественную литургию возглавил настоятель собора протоиерей Николай Брындин, ему сослужили протоиерей Владимир Жильцов и иерей Антоний Заровский. К Святой Чаше приступило 240 человек. После окончания литургии настоятель собора поздравил прихожан с воскресным днем и произнес проповедь.
Сегодняшнее евангельское чтение завершается очень страшными словами: «Много званых, но мало избранных!» Почему?
Господь, сотворивший наш мир для того, чтобы поделиться с ним вечной, Божественной радостью, встречается, однако, в этом мире с холодным отказом. Он призывает всех – но избрание зависит от нас. Он всех сотворил любовью для радости и вечной жизни – но мы должны ответить любовью на любовь и войти в ту радость, которую нам предлагает Господь. При этом картина, открывающаяся нам в Евангелии, – очень проста и очень точно описывает все состояния нашей души, все причины, по которым нам нет времени на Бога и нет интереса к Вечности.
Господь приготовил пир веры, пир вечности, пир любви, и посылает своего слугу за теми, кого Он давно предупредил, что будет такой пир и что они должны быть к нему готовы.
Но один отвечает: «Я купил клочок земли, надо мне его обозреть, надо мне им овладеть; ведь земля – моя родина; на земле я родился, на земле живу, в землю же лягу костьми, как мне не позаботиться о том, чтобы хоть какой-то клочок этой земли был мой? Небо – Божие, а земля пусть будет моя...» Разве и мы не так поступаем, разве не стараемся укорениться на земле так, чтобы уже ничто нас не поколебало, обеспечить себя землей и на земле? И думаем, что вот-вот обеспечим себя; что придет время, когда всё земное будет сделано, а тогда уже будет время подумать о Боге.
Другой званый ответил: «Я купил пять пар волов, надо их испытать». У нас есть задание на земле, у нас есть работа, мы не можем оставаться без дела; мало принадлежать земле – надо принести плод, надо за собой оставить след. Нам некогда пировать в Царстве Божием, оно слишком рано приходит со своим призывом к вечной жизни, к созерцанию Бога, к радости взаимной любви, – надо на земле что-то ещё закончить... А когда все будет сделано, когда останутся для Бога только жалкие остатки человеческого ума, тела, сил, способностей, – тогда уж пусть Он Себе берет то, что останется от земли. А сейчас дело идет о земле – родной, своей, которая приносит плод, на которой надо оставить вечный след… Как будто что-нибудь останется от нас через одно-другое десятилетие после нашей смерти!
И к третьему посылает Господь, а он Ему отвечает: «В мою жизнь вошла земная любовь, я женился, – неужели мне отрываться от этой любви, чтобы вступить в царство другой любви?.. Да, конечно, небесная любовь просторней, глубже охватывает всех… Но я не хочу этой всеобъемлющей любви, я хочу личной ласки! Я хочу одного человека любить так, чтобы никто и ничто на земле не значило бы столько, сколько значит для меня этот человек. Мне недосуг теперь вступать в вечные чертоги: там любовь безграничная, всеобъемлющая, вечная, Божия, – а здесь любовь по масштабу моего человеческого сердца. Поэтому оставь меня, Господи, насладиться моей земной любовью, а когда ничего больше не останется, тогда прими меня в чертоги Твоей любви...»
Так мы и поступаем: мы себе на земле находим труд такой неотложный, что для Божьего дела, для жизни с Богом времени нет. И мы такую любовь находим себе на земле, что до Божьей любви нам нет дела. «Вот придёт смерть – тогда успеем», – это всё тот же ответ на Божью любовь.
Христос говорит: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я упокою вас...». То есть дам вам всё, дам любовь: встретитесь вы, люди Божии, лицом к лицу, – не так, как на земле, туманно друг друга видя, не понимая друг друга, недоумевая, раня один другого. Встанете в Царстве Божием – и всё будет прозрачно: и понимание ума, и ведение сердца, и стремление воли, и любовь; всё будет, как хрусталь, ясно... А мы отвечаем: «Нет, Господи, на это будет своё время: дай исчерпать землю, на которой мы живем...». И черпаем, и живём, и кончается тем, что, по слову Божию, дав нам всё, что она только могла дать, земля обратно берет всё, что она сама дала и что Господь дал: «Ты – земля, и в землю отойдёшь...». И тогда купленное поле оказывается могильным полем; тогда труд, который оторвал нас от Бога, от живых отношений с людьми, от живого общения с Богом, рассеивается даже и в памяти людей; тогда земная любовь, которая казалась такой великой, предстанет нам в вечности узкой тюремной кельей... И ради всего этого мы сказали Богу: «Нет! Не Тебя, Господи, – а землю, труд, земную любовь мы хотим пережить до конца!»
Мало избранных не потому, что Бог строго выбирает, не потому, что Он мало кого находит достойным Себя; а потому, что мало кто находит Бога достойным того, чтобы поступиться клочком земли, часом труда, мгновением ласки... Много призванных, – то есть все мы призваны, но кто же из нас отзовётся? А ведь достаточно на любовь ответить любовью, чтобы войти в пир вечности, в жизнь вечную. Неужели мы не ответим на Божию любовь одним лишь словом: «Люблю Тебя, Господи!» Аминь.